Дыхательная функция носа: современные подходы к диагностике и лечению патологических состояний

Импакт-фактор - 0,846*

*импакт фактор РИНЦ за 2022 г. 


РМЖ. Медицинское обозрение. №9(II) от 13.11.2019 стр. 73-76
Рубрика: Оториноларингология

Цель исследования: изучение и дифференцированный анализ аэродинамических процессов в полости носа у пациентов с субъективной назальной обструкцией.

Материал и методы: обследовано 72 пациента в возрасте от 18 до 64 лет с субъективными жалобами на затруднение носового дыхания. Из них 36 пациентам ранее не проводилась хирургическая коррекция наружного носа и внутриносовых структур. У остальных 36 больных субъективная назальная обструкция наблюдалась, несмотря на ранее проведенную септопластику и турбинопластику. Всем обследуемым проведено анкетирование, оценка назальной обструкции по визуально-аналоговой шкале (ВАШ), оториноларингологический осмотр, а также передняя активная риноманометрия с расчетом носового сопротивления и объемного носового потока и акустическая ринометрия с измерением минимальной площади поперечного сечения до и после пробы с α2-адреномиметиком.

Результаты исследования: у пациентов с субъективным затруднением носового дыхания, которым ранее не проводилась хирургическая коррекция наружного носа и внутриносовых структур, наиболее часто выявляются функциональные (38,9%) и структурные (38,9%) причины формирования назальной обструкции. Комбинированные структурно-функциональные изменения циркуляции воздушного потока установлены у 22,2% пациентов. Согласно модифицированной ВАШ у 12 (32,6%) пациентов из данной группы отмечена недооценка субъективной степени назальной обструкции по сравнению с объективно регистрируемыми аэродинамическими показателями дыхательной функции. Среди больных, ранее перенесших хирургическую коррекцию внутриносовых структур, у 11,1% обследованных аэродинамические показатели носового дыхания соответствуют физиологической норме, у 47,2% больных основной причиной формирования назальной обструкции является отек слизистой оболочки полости носа, а у 36,1% пациентов установлены неудовлетворительные функциональные результаты оперативного лечения за счет неполной коррекции структурных нарушений.

Заключение: при наличии у пациента субъективной назальной обструкции проведение объективной оценки функционального состояния дыхательной функции носа с использованием передней активной риноманометрии и акустической ринометрии до и после пробы с деконгестантом позволяет изучить особенности аэродинамических процессов в полости носа, подтвердить наличие или отсутствие назальной обструкции и дифференцировать причины ее возникновения для выбора оптимальной тактики ведения больных.

Ключевые слова: назальная обструкция, сопротивление, деконгестанты, передняя активная риноманометрия, акустическая ринометрия.


Для цитирования: Рязанцев С.В., Будковая М.А., Артемьева Е.С. Дыхательная функция носа: современные подходы к диагностике и лечению патологических состояний. РМЖ. Медицинское обозрение. 2019;3(9(II)):73-76.

S.V. Ryazantsev, M.A. Budkovaya, E.S. Artem’eva

St. Petersburg Research Institute of Ear, Throat, Nose and Speech

Aim: to study and to perform differential analysis of aerodynamic processes in the nasal cavity in subjective nasal obstruction.

Patients and Methods: 72 patients aged 18–64 years who presented with subjective complaints of trouble nasal breathing were examined. 36 patients have no prior surgery for external nasal or intranasal deformities. 36 patients presented with complaints of subjective nasal obstruction despite prior septoplasty or turbinoplasty. All patients underwent questionnaire survey, assessment of nasal obstruction severity using visual analogue scale (VAS), otorhinolaryngological examination, anterior active rhinomanometry to measure nasal resistance and volumetric nasal flow, and acoustic rhinometry to measure minimum area of cross-section before and after α2-agonist test.

Results: in patients with subjective nasal obstruction without prior surgery for external nasal or intranasal deformities, the most common causes of nasal obstruction were functional (38.9%) and structural (38.9%) ones. Complex structural functional abnormalities of airflow circulation were diagnosed in 22.2% of patients. In 12 patients (32.6%), underestimation of subjective severity of nasal obstruction measured by VAS was demonstrated as compared with objectively registered aerodynamic parameters of breathing. In 11.1% of patients with prior surgery for intranasal deformities, aerodynamic parameters of breathing were within normal limits. In 47.2%, the most common cause of nasal obstruction was nasal mucosal edema. In 36.1%, poor functional surgical outcomes due to the incomplete correction of structural abnormalities were revealed.

Conclusion: in patients with subjective nasal obstruction, objective assessment of nasal breathing using anterior active rhinomanometry and acoustic rhinometry before and after decongestant test allow to evaluate aerodynamic processes in the nasal cavity, confirm or deny nasal obstruction, and differentiate its causes to select optimal management strategy.

Keywords: nasal obstruction, resistance, decongestants, anterior active rhinomanometry, acoustic rhinometry.

For citation: Ryazantsev S.V., Budkovaya M.A., Artem’eva E.S. Nasal breathing: current diagnostic and treatment approaches. RMJ. Medical Review. 2019;9(II):73–76.



В статье представлены результаты исследования, посвященные изучению и дифференцированному анализу аэродинамических процессов в полости носа у пациентов с субъективной назальной обструкцией

Введение

В настоящее время пациенты с жалобами на затруднение носового дыхания составляют одну из основных категорий больных, обращающихся к врачу-оториноларингологу. В ходе стандартного осмотра ЛОР-органов выявляются анатомические дефекты в области наружного носа, различные деформации внутриносовых структур в виде искривления перегородки носа, гипертрофии нижних носовых раковин, синехий в полости носа и т. д. Сочетание риноскопического исследования с эндоскопическим исследованием полости носа и мультиспиральной компьютерной томографией околоносовых пазух позволяет изучить особенности состояния слизистой оболочки полости носа и внутриносовых структур. Однако объективная оценка влияния выявленных изменений на дыхательную функцию носа требует проведения дополнительного комплекса обследований, направленных на изучение циркуляции воздушного потока в полости носа [1–3].

Первые попытки исследования аэродинамики носового дыхания были предприняты Kauser еще в 1885 г. На сегодняшний день существует ряд работ по изучению дыхательной функции носа, однако они разнообразны по методическим подходам и уровню доказательности [13–15].

Цель исследования: изучение и дифференцированный анализ аэродинамических процессов в полости носа у пациентов с субъективной назальной обструкцией.

Материал и методы

На базе лечебно-диагностического отделения ФГБУ «СПб НИИ ЛОР» Минздрава России обследовано 72 пациента в возрасте от 18 до 64 лет с жалобами на субъективное затруднение носового дыхания. В 1-ю группу включили 36 пациентов без ринохирургических вмешательств в анамнезе, во 2-ю группу — 36 больных, прошедших оперативное лечение в объеме септо-, ринопластики, вазо- или конхотомии нижних носовых раковин.

В исследование не включались больные с перфорацией перегородки носа, новообразованиями, полипами в полости носа, острой патологией носоглотки и околоносовых пазух, грубыми рубцовыми изменениями слизистой оболочки.

Пациентам проводился оториноларингологический осмотр, анкетирование по разработанным опросным картам. Степень субъективной назальной обструкции рассчитывалась по модифицированной визуально-аналоговой шкале (ВАШ). Объективная оценка функции носового дыхания выполнялась с использованием комплекса RHINO-SYS (Happersberger Otopront GmbH, Германия) на основе анализа основных показателей передней активной риноманометрии (ПАРМ) и акустической риноманометрии (АР) до и после пробы с α2-адреномиметиком, в соответствии с рекомендациями Европейского комитета по стандартизации риноманометрической методологии (2005) [4].

При проведении ПАРМ измерялся общий носовой поток и суммарное носовое сопротивление, аналогичные показатели измерялись поочередно в каждой половине полости носа при градиенте давления 150 Па [9].

При АР рассчитывалась минимальная площадь поперечного сечения (МППС1) между носовой перегородкой и латеральной стенкой полости носа на отрезке от 0 до 22 мм в каждом носовом ходе. Измеренные значения данного показателя сравнивали с физиологическим показателем МППС1, равным 0,5–0,7 см2 [11].

Далее проводился дифференцированный анализ изменений аэродинамических показателей носового дыхания по общим характеристикам носового потока и для каждого носового хода в отдельности (до и после пробы с деконгестантом) [13]. Затем результаты анкетирования больных сопоставлялись с данными оториноларингологичеcкого осмотра и объективными показателями носового дыхания, на основе комплексной оценки которых проводился анализ степени нарушения носового дыхания и выявлялись причины формирования назальной обструкции, определялась дальнейшая тактика ведения больных.

Результаты и обсуждение

По результатам анкетирования у 29 (40,3%) больных субъективное затруднение носового дыхания носило постоянный характер и сочеталось с постназальным синдромом, 43 (59,7%) пациента отмечали периодическую заложенность носа. Снижение обоняния выявлено у 15 (20,8%) обследуемых, хроническими риносинуситами страдали 29 (40,27%) пациентов, аллергией на основные виды аллергенов — 2 (2,7%) больных. В течение последних 6 мес. 37 (51,4%) обследуемых периодически использовали деконгестанты.

По данным анамнеза, среди пациентов 2-й группы 28 (77,8%) больным ранее проводилась септопластика с турбинопластикой, 8 (22,2%) больным была выполнена только хирургическая коррекция носовых раковин. Возобновление назальной обструкции пациенты отмечали в среднем через 2,7±0,6 года после операции.

Анализ данных модифицированной ВАШ показал, что большинство пациентов 1-й группы (17 чел., 47,2%) субъективно оценивали степень затруднения носового дыхания как легкую, а обследуемые 2-й группы преимущественно отмечали выраженное нарушение носового дыхания (16 чел., 44,5%) (табл. 1).

Таблица 1. Субъективная оценка степени затруднения носового дыхания по данным анкетирования в группах исследования

При ПАРМ по суммарным показателям носового потока и носового сопротивления выявлено объективное нарушение носового дыхания у всех обследуемых 1-й группы. Во 2-й группе у 4 (11,1%) пациентов при ПАРМ до пробы с α2-адреномиметиком показатели носового дыхания соответствовали физиологической норме, что указывает на переоценку тяжести своего состояния больными. У остальных 32 (88,9%) больных объективно установлена преимущественно слабая и умеренная степень назальной обструкции (табл. 2).

Таблица 2. Распределение пациентов по степени назальной обструкции на основе суммарных показателей ПАРМ до применения деконгестантов при давлении 150 Па

Совпадения субъективной степени назальной обструкции с объективной оценкой по данным ПАРМ установлены у 50% обследуемых в обеих группах. Преимущественно недооценивали уровень назальной обструкции больные 1-й группы — 12 (32,6%) пациентов, а переоценивали — только 6 (17,4%) больных. Пациенты, ранее перенесшие ринохирургические вмешательства, напротив, в 47,2% случаев (17 пациентов) преувеличивали степень нарушения носового дыхания, что подчеркивает актуальность проводимого объективного обследования данной категории больных.

При анализе показателей носового потока и сопротивления в каждой половине полости носа при ПАРМ до применения деконгестанта у пациентов 1-й группы получены статистически значимые различия в регистрируемых показателях носового дыхания (p≤0,05), что указывает на асимметричную циркуляцию воздушного потока и создает необходимость дифференцированного изучения причин аэродинамических нарушений (рис. 1).

Рис. 1. Результаты объективного исследования функции носового дыхания у пациента Т. 1-й группы: А – передняя активная риноманометрия; Б – акустическая ринометрия

Во 2-й группе статистически значимых различий (p>0,05) между значениями носового сопротивления и объемного потока для правой и левой половин полости носа не было выявлено (р≥0,05). При этом степень назальной обструкции, установленная при анализе общих показателей ПАРМ, была сопоставима с результатами, регистрируемыми для каждой половины носа, что говорит о равномерной циркуляции воздушного потока в носовых ходах у пациентов после ринохирургических вмешательств.

При АР в 1-й группе у 15 (41,7%) пациентов до приема деконгестантов присутствовало одностороннее патологическое сужение носового потока (МППС1 менее 0,5 см2), которое в 60,3% случаев после пробы с α2-адреномиметиком сохранялось, что расценивалось как наличие структурного компонента при формировании обструкции и, по данным риноскопии, соответствовало девиации перегородки носа. У 40% пациентов после применения деконгестанта МППС1 был более 0,5 см2, показатели ПАРМ восстановились до физиологических параметров, что указывало на участие в формировании нарушения носового дыхания выраженного отека слизистой оболочки полости носа в качестве функционального компонента обструкции, который подтверждался риноскопической картиной.

Во 2-й группе до и после применения деконгестантов у 4 (11,1%) пациентов с физиологическими параметрами носового дыхания при ПАРМ результаты АР также соответствовали норме (МППС1 больше 0,5 см2), что подтверждает адекватность ранее проведенного хирургического лечения. У 15 (41,6%) пациентов, по данным АР, обнаружено двустороннее патологическое сужение (МППС1 = 0,32±0,1 см2), которое у 46,7% пациентов после приема деконгестанта не имело статистически значимых различий со значениями нормы и одновременно сопровождалось восстановлением физиологических показателей ПАРМ, что свидетельствовало о функциональной причине развития обструкции в виде отека слизистой оболочки носа. У 13,3% обследуемых 2-й группы после применения деконгестанта выявлено одностороннее снижение МППС1 в сочетании с сохраняющейся умеренной степенью назальной обструкции при ПАРМ, что указывает на наличие смешанного структурно-функционального компонента в формировании нарушения носового дыхания, обусловленного искривлением перегородки носа и отеком нижних носовых раковин и требующего проведения повторного хирургического лечения. У 40% пациентов наблюдалось до и после пробы с деконгестантом двустороннее патологическое сужение при АР и двусторонняя умеренная или слабая назальная обструкция при ПАРМ, при непрямой риноскопии определялась гипертрофия задних концов нижних носовых раковин, что расценивалось как структурная причина обструкции.

При суммировании результатов исследования у пациентов 1-й группы в равной степени установлены функциональные и структурные причины нарушения носового дыхания (по 14 пациентов, 38,9%), смешанные структурно-функциональные изменения циркуляции воздушного потока выявлены у 22,2% (8 пациентов).

Во 2-й группе у каждого 10-го больного отсутствует объективное нарушение носового дыхания. Наиболее частой причиной развития назальной обструкции у 47,2% больных после ранее проведенной хирургической коррекции внутриносовых структур является отек слизистой оболочки полости носа. Причины формирования последнего требуют дальнейшего изучения для исключения аллергических реакций и возможного проведения консервативной терапии. Выявленные у 36,1% обследуемых 2-й группы структурные нарушения, способствующие развитию умеренной степени назальной обструкции, указывают на необходимость в повторном оперативном лечении для восстановления функционально значимых анатомических соотношений в полости носа и повышения качества жизни больных.

Заключение

Таким образом, при наличии у пациента субъективной назальной обструкции проведение объективной оценки функционального состояния дыхательной функции носа с использованием ПАРМ и АР до и после пробы с деконгестантом позволяет изучить особенности аэродинамических процессов в полости носа, подтвердить наличие или отсутствие назальной обструкции и дифференцировать причины его возникновения для выбора оптимальной тактики ведения больных.



Литература
1. Гарюк О.Г. Риноманометрия. Сообщение 2: современное состояние и перспективы. Ринологія. 2013;3:32–45. [Garuk O.G. Rhinomanometry. Report 2: Current State and Prospects. Rhinology. 2013;3:32–45 (in Russ.)].
2. Морозова С.В., Митюк А.М. Физиологические и клинические аспекты носового дыхания. РМЖ. 2011;23:1405. [Morozova S.V., Mityk A.M. Physiological and clinical aspects of nasal breathing. RMJ. 2011;23:1405 (in Russ.)].
3. Ходзицкая В.К., Ходзицкая С.В. Назальная обструкция: некоторые аспекты морфологии, этиопатогенеза, клиники и лечения. Укр. Мед. Часопис. 2012;1(87):111–113. [Khodzitskaya V.K., Khodzitskaya S.V. Nasal obstruction: some aspects of morphology, etiology, pathogenesis, clinical presentation and treatment. Ukr. Med. Chasopis. 2012;1(87):111–113 (in Russ.)].
4. Clement P.A. Standardisation Committee on Objective Assessment of the Nasal Airway, IRS, and ERS. Consensus report on acoustic rhinometry and rhinomanometry. Rhinology. 2005;43:169–179.
5. Лопатин А.С. Минимально инвазивная эндоскопическая хирургия заболеваний полости носа, околоносовых пазух и носоглотки: автореф. дис. … докт. мед. наук. М.; 1998. [Lopatin A.S. Minimally invasive endoscopic surgery for diseases of the nasal cavity, paranasal sinuses and nasopharynx. Thesis. Moscow; 1998 (in Russ.)].
6. Карапетян Л.С., Русецкий Ю.Ю. Объективная оценка носового дыхания у пациентов, перенесших эстетическую ринопластику. Вестник КазНМУ. 2014;2(3):63. [Karapetyan LS., Rusetsky Y.Y. Objective assessment of nasal breathing in patients undergoing aesthetic rhinoplasty. KazNMU Bulletin. 2014;2(3):63 (in Russ.)].
7. Рязанцев С.В., Эккелс Р. Современные методы исследования дыхательной функции носа, альтернативные риноманометрии. Вестник оториноларингологии. 1993;5–6:16–20. [Ryazantsev S.V., Eckels R. Modern methods of investigation of respiratory function of the nose, alternative rhinomanometry. Otorhinolaryngology Bulletin. 1993;5:16–20 (in Russ.)].
8. Попова О.И. Клинико-диагностическая значимость акустической ринометрии и передней активной риноманометрии в выборе тактики и объема хирургического вмешательства при искривлении перегородки носа у детей: дис. … канд. мед. наук. М.; 2009. [Popova O.I. Clinical and diagnostic significance of acoustic rhinometry and anterior active rhinomanometry in the selection of tactics and scope of surgical intervention in the curvature of the nasal septum in children. Thesis. Moscow; 2009 (in Russ.)].
9. Chandra R.K., Patadia M.O., Raviv J. Diagnosis of nasal airway obstruction. Otolaryngol Clin North Am. 2009;42:207–225. DOI: 10.1016/j.otc.2009.01.004.
10. Mlynski G., Beule А. Diagnostik der respiratorischen Funktion der Nase. HNO. 2008;56(1):81–99. DOI: 10.1007/s00106-007-1655-0.
11. Vogt K., Jalowayski A.A., Althaus W., Cao C. et al. 4-Phase- Rhinomanometry (4PR) — basics and practice 2010. Rhinol Suppl. 2010;21:1–50.
12. Будковая М.А., Артемьева Е.С. Объективная оценка функции носового дыхания у пациентов после ринохирургических вмешательств. Российская оториноларингология. 2018;1(92):25–34. [Budkovaya M.A., Artemyeva E.S. Objective assessment of the function of nasal breathing in patients after rhinosurgical interventions. Russian otorhinolaryngology. 2018;1(92):25–34 (in Russ.)].
13. Bachmann W. Die Funktionsdiagnostik der behinderten Nasenatmung. 1982. DOI: 10.1007/978-3-642-68591-0.
14. Карпищенко С.А., Болознева Е.В., Мушникова Ю.В Передняя активная риноманометрия как метод оценки эффективности лечения пациентов ринологического профиля. Folia Otorhinolaryngologiae. Журнал оториноларингологии и респираторной патологии. 2016;2:4. [Karpishchenko S.A., Bolozneva E.V., Mushnikova Y.V. Active anterior rhinomanometry, as an approach for measuring the efficiency of rhinological profile patients treatment. Folia Otorhinolaryngologiae. 2016;2:4 (in Russ.)].
15. Нечипоренко А.С., Гарюк О.Г., Чмовж В.В. Критерий идентификации фаз носового дыхательного цикла. Вестник Национального технического университета «Харьковский политехнический институт». Серия: Информатика и моделирование. 2013;19(992):106–112. [Nechyporenko A.S., Garyuk O.G., Chmovzh V.V. Сriterion for identifying the phases of nasal breathing cycle. Bulletin of the National Technical University “Kharkov Polytechnic Institute”. Series: Computer Science and Modeling. 2013;19(992):106–112 (in Russ.)].

Лицензия Creative Commons
Контент доступен под лицензией Creative Commons «Attribution» («Атрибуция») 4.0 Всемирная.


Предыдущая статья
Следующая статья